Что ж, глупая, наивная Фэр!

Вот ты и попалась в мышеловку.

К прожорливому, немилосердному монстру!

Исчадию Ада. Порочному бесу. Пожирателю женских душ и сердец.

– О, малышкааа! Как ты? Уже лучше? Уже не так больно? Как же красиво ты двигаешься. Как утончённо и в тоже время порочно. Чуткая, ласковая, гибкая кошечка! Хочу, чтобы ты мурлыкала и кричала, когда я доведу тебя до экстаза, неженка Хабиби. – Толчок за толчком, жар от хриплого, практически осипшего от долгих стонов дыхания, – А свой первый секс ты запомнишь надолго. Лучшего Хозяина у тебя никогда не будет. Поверь. Детка.

Эти слова стали решающими.

Прогнувшись душой, захрипев, открыв рот до рези в челюстях, глотая горячий, пряный воздух, я получила свой первый крышесносный оргазм, подаренный мужчиной.

Конец. И жирная точка.

Сегодня я стала женщиной.

Амир кончил вместе со мной. С дикой яростью вбивая меня в матрац, терзая мои опухшие, обглоданные его дерзкими поцелуями губы. Я никогда так не целовалась. Этот был какой-то ебучий экстрим! Наши постельные игрища невозможно было назвать любовными ласками. Наше соитие наверно больше напоминало безумное спаривание двух голодных, заражённых бесовщиной, зверёнышей.

После того, как мужчина получил долгожданную разрядку, он обмяк, выдохнул мне в грудь, буркнул что-то на арабском, а затем, перекатившись на спину, удовлетворённо засопел.

Пальцы на руках и ногах всё ещё дрожали, во рту пересохло, перед глазами мелькали чёрные крапинки, а в ушах стреляли снаряды.

Когда Амир отстранился, мне вдруг стало невероятно холодно.

А потом уже и больно.

Эйфория испарилась. Окружающий мир провалился в бездну.

Добро пожаловать в холодную, безрадостную реальность «Хабиби»!

Отдышавшись, я услышала, как мужчина избавился от презерватива, глотнул воды из стакана, который стоял на прикроватной тумбочке, и снова упал спиной на подушки. Я хотела вскочить с постели, броситься наутек, вдоволь разрыдаться, в конце концов, но он схватил меня за руку, дёрнул на себя, прижав щекой к раскалённой, влажной от пота груди, которая совершала ритмичные толчки, то вверх-то вниз.

– У нас впереди ещё целая ночь… – Шепнул в затылок, зарываясь в волосы, носом пощекотал кожу головы, отчего, внизу живота вновь проснулись надоедливые бабочки.

Капец!

Приплыли.

Я думала, он возьмёт меня ещё не один раз. Ведь до рассвета оставался вагон времени.

Если так оно и будет – я не выдержу. Умру. Причём, больше не от телесной боли, а от боли разрушенных надежд.

Чем ближе он меня к себе притягивает, тем больнее будет потом.

Но, к счастью, демон уснул.

Притих, расслабился, засопел мне в шею.

Погрузившись в глубокий, крепкий сон.

***

Мы провели ночь вместе. В одной постели. Он прижимал меня к себе, а я терлась припухшими от терзаний сосками о его крепкую грудь. Мужчина гладил меня по волосам, ерошил пряди пальцами, жадно вдыхал мой запах и урчал, как удовлетворенный Альфа-самец.

Обнимал. Крепко-крепко. Согревал своим теплом. Благодаря чему, боль в промежности быстро прошла, оставив после себя приятное послевкусие от полученного оргазма.

Мне не хотелось расставаться с Амиром. С этим Амиром. Настоящим. Обходительным. Чувственным. Страстным любовником! Хоть я и знала, что это была наша первая и последняя ночь. Завтра он обо мне просто забудет. Добавит в копилку опробованных, безликих трофеев. Интересно, скольких девственниц он уже отымел?

От этих рассуждений становилось грустно и больно.

Теперь болел не низ живота. А сердце.

Боль после потери невинности переместилась в область груди. И там она была ещё мощнее, ещё нестерпимее. Такой, что по щекам потекли слезы.

Амир в этот момент спал крепким, глубоким сном. Он не знал, что я плачу.

Ни черта не знал, не осознавал! Кто я и что мы только что сделали!

Ублюдок забудет. Уйдёт как ни в чём не бывало.

Вот только я ни хера не забуду.

И мне придётся видеть мужчину каждый день. Выслушивать упрёки, выполнять приказы, терпеть насмешки.

С этими горькими мыслями, утерев слёзы, я тоже выпала из жестокой реальности, закрыла глаза, уснула. Но, вопреки разуму, продолжала вдыхать его вкусный запах, обнимать крепкий мужской торс, чувствовать его пульсирующую, не угасающую эрекцию между ног. Как он, такой твёрдый и раскалённый, неосознанно тёрся о мою саднящую, после первого секса, плоть.

Демон кончил трижды! За несколько часов.

Но его звериная страсть так и не угасла.

Его потенциал не знала слов: «Всё! И хватит».

Амир точно озабоченный, вечно голодный маньяк-извращенец.

***

Проснулась с рассветом. Первым делом, в панике шлепнула ладонями по лицу, чтобы убедиться, что маска на месте.

Фуххх!

Пронесло.

Главное, чтобы директор не воспользовался случаем и не подсмотрел.

Когда я окончательно отошла ото сна – вновь почувствовала влагу на ресницах. Амир исчез. Постель давно остыла. А на прикроватной тумбочке лежал толстый конверт, набитый деньгами.

Вот и всё.

Сейчас я действительно почувствовала себя туалетной тряпкой.

Которой попользовались и вышвырнули в мусорник. Или нет! Не тряпкой, а презервативом. Испачкали, опробовали, получили удовольствие и выбросили на свалку.

Но что поделать. Я сама пошла на эту дрянь, сама разбила остатки своей гордости. Продала свою женскую значимость, которую берегла долгие годы, холёному, хладнокровному ублюдку-извращенцу. Который, должно быть самоутверждается в этом поганом гадюшнике, собравшим внутри себя сливок общества, эдакую богатящую рать сволочей, трахающую девственниц за немалые бабки.

Пофиг!

Взяла деньги, пошла и забыла.

И точка.

Больше в этот свинарник ни ногой.

***

Приняв бодрящий душ, попыталась выбросить из головы вчерашний адский вечер. Всё. Конец. Дело сделано, я при деньгах.

Конверт так и лежал нетронутым. А я оттягивала этот момент… чтобы заглянуть внутрь.

Интересно, сколько он там оставил? Сколько я стою? Во сколько падлюка оценил мою девичью честь?

Вышла из ванны, укутавшись в белый, махровый халат. Сквозь небольшую створку тяжёлых бархатных портьер проникал слабый солнечный луч, наполняя комнату мягким, уличным светом. На стеклянном, изысканном столике стояла пепельница, наполненная бычками и пеплом. Рядом – бутылка элитного коньяка с наполовину опустошённым бокалом. А в воздухе до сих пор кружил опьяняющий запах дорогого парфюма. Такого знакомого, такого вкусного.